• Перевод на русский язык: Роланд Раики

Когда мне поручили написать аналитическую статью об Азербайджане для грузинской аудитории, я сначала была в замешательстве. Какие аспекты современной эпохи и политики Азербайджана, особенно на фоне предстоящих выборов, будут наиболее близки грузинам? Ответ вскоре стал очевиден - все дело в размывании границ политики.

Свобода азербайджанского народа постепенно исчезала, так же как и в Грузии за последнее десятилетие. Грузия, казалось, стала примером отхода от либеральных принципов, в то время как Азербайджан с самого начала считался авторитарным государством. Однако я постараюсь доказать, что это мнение не является однозначно верным и чрезмерно упрощает историю формирования политического пространства в Азербайджане. Потеря свободы и ослабление политического пространства в Азербайджане были постепенным процессом, который начался 20-30 лет назад, и даже 15 лет назад ситуация была радикально иной.

Один урок, который грузины могут извлечь из ошибок азербайджанцев, — это важность сопротивления росту авторитарной власти. В этой статье я хочу подчеркнуть сходства значительной эрозии свобод в Азербайджане и Грузии, надеясь, что грузины не будут воспринимать происходящие в своей стране события как данность, а критически оценят их и признают склонность к авторитаризму, чтобы своевременно остановить этот процесс.

После распада Советского Союза в Азербайджане наступил хаос: война с Арменией, оккупация, вынужденные переселенцы, перевороты, восстания этнических меньшинств (талышей и лезгин), организованная преступность, распад государственных институтов и нищета.

Эта нестабильность открыла дорогу к власти бывшему президенту Гейдару Алиеву, который был бывшим руководителем КГБ и членом советского политбюро. Его приход к власти ознаменовал конец короткой и нестабильной эпохи свободы. Его правление характеризовалось ограничением тех свобод, которые азербайджанский народ приобрел в результате так называемой «перестройки» и распада Советского Союза. Под лозунгом обеспечения стабильности и безопасности систематически ограничивалась свобода. То же самое продолжается и сегодня, во время правления его сына, президента Ильхама Алиева.

Этот нарратив четко соответствует риторике Бидзины Иванишвили в Грузии, где в нынешних избирательных кампаниях доминируют разговоры о сохранении стабильности, а «Грузинская мечта» позиционирует себя как гарант мира и стабильности, борющийся с «глобальной партией войны». Попытка завладеть всем в стране и представить себя единственным гарантом мира — классический прием авторитарных режимов. «Закон об агентах» оправдывается устранением угрозы миру, закрытие границ (в случае Азербайджана)[1] объясняется необходимостью сохранения стабильности, анти-ЛГБТ законы – защитой традиционных ценностей и, соответственно, предотвращением опасного мирового порядка; в действительности же политическая гомофобия значительно усиливается. В сегодняшней политике каждый аспект нашей повседневной жизни рассматривается с перспективы безопасности.

Помимо сохранения стабильности и мира, на рост авторитаризма оказывают значительное влияние экономические факторы. Зависимость Азербайджана от доходов от торговли нефтью существенно изменила политическую обстановку в стране. Как только государственный аппарат начал получать значительные прибыли от экспорта нефти в начале 2010-х годов, начался новый этап значительных ограничений свобод.

«Контракт века», подписанный в 1994 году, принес ощутимую прибыль в 2006 году, когда начал функционировать нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан. С тех пор экономика Азербайджана в значительной степени зависит от доходов от торговли нефтью и газом. Его крупнейшим торговым партнером является Европейский Союз, на который приходится более 50% общей торговли и 64% экспорта Азербайджана, преимущественно в виде нефти и газа. Доходы от нефти сосредоточены в руках одного лидера, который также контролирует их распределение. Это позволило Алиеву стать настоящим диктатором и создать круг лояльных и полностью зависимых элит, поддерживающих его режим.

Аналогичная ситуация складывается и в Грузии, где доходы от топлива, энергии и грузоперевозок усиливают доступ Иванишвили к важным финансовым ресурсам. Например, инвестиционные проекты, такие как порты Поти и Анаклия, обеспечивающие транспортировку товаров из Китая в Европу через Средний коридор; Южный газовый коридор, позволяющий поставки ископаемого топлива из Каспийского бассейна в Европу; и проект подводного электрокабеля для передачи зеленой энергии из Южного Кавказа в Европу, являются примерами экономики, ориентированной на легкодоступные доходы.

Также заметны сходства между этими процессами. Концепция управления страной единоличным олигархом грузинам хорошо знакома. Согласно данным Радио Свобода за 2015 год, Иванишвили владеет 35% ВВП Грузии, несмотря на то, что политическая среда страны указывает на наличие множества олигархов и влиятельных фигур. В отличие от Азербайджана, который присвоил огромное богатство, полученное от нефти, через коррупцию, Грузия выбрала путь построения правового государства, но всё же пришла к аналогичному результату — эксплуатации страны как личного ресурса.

Эта модель управления является наследием предыдущих властей. Экономическая политика, выгодная олигархам, такая как пропорциональное налогообложение и либеральная экономика, была внедрена ещё при предыдущем правительстве во времена Саакашвили. Однако в 2017 году, при внесении конституционных изменений, «Грузинская мечта» оставила эту политику без изменений. Со временем законодательные изменения, принятые в парламенте, служили лишь укреплению власти олигархов, особенно Иванишвили. В их числе — закон о превращении Грузии в налоговое убежище, который помогает Иванишвили избегать санкций. Такая политика укрепляет власть олигархов и богатой элиты за счёт благосостояния населения.

Несмотря на эти сходства, между государственными структурами Грузии и Азербайджана существуют значительные различия, особенно в контексте репрессивных возможностей. Доходы от нефти в Азербайджане были использованы для создания мощного государственного аппарата, служащего подавлению оппозиции. В Грузии правящая партия пока не смогла достичь этого.

В начале 2010-х годов падение глобальных цен на нефть вызвало атаки на гражданское общество в Азербайджане. Этот процесс был вызван событиями арабской весны и Евромайдана, когда гражданское общество обвиняли в участии в «цветных революциях». Свободное и конкурентное политическое пространство стало угрозой для режима, который во многом опирался на доходы от нефти.

Ограничение политических свобод в Азербайджане сопровождалось конституционными изменениями. Впервые конституция была изменена в 2002 году, когда пропорциональная избирательная система была заменена мажоритарной. Также было установлено, что в случае смерти или болезни президента его обязанности будет исполнять премьер-министр, а не председатель парламента. Эти изменения были проведены во время президентства Гейдара Алиева, после которого пост премьер-министра занял его сын, Ильхам Алиев. В тот период проведение таких мер требовало поддержки элит.

Последующие изменения, в 2009 и 2016 годах, были направлены на усиление президентской власти, включая отмену ограничения на два президентских срока и создание института вице-президентства, который заняла Мехрибан Алиева, супруга президента. Эти изменения превратили Азербайджан из полупрезидентской системы в суперпрезидентскую республику.

Аналогично, в Грузии постепенно разрушались контрольные механизмы. С принятием нового законодательства в 2018 году количество судей в Верховном суде увеличилось с 16 до 28, после чего «Грузинская мечта» назначила 20 новых членов. Для ослабления независимости Конституционного суда также были использованы различные механизмы. В законодательном органе безусловное правление большинства позволило «Грузинской мечте» практически отменить контрольные инструменты над другими институтами и установить собственный контроль. Таким образом, полный контроль над законодательными решениями был достигнут простым голосованием большинства.

Эти события ясно отражают феномен демократического разложения, который в академической литературе называют двумя видами регресса: автократическим поворотом и конституционной «ретрогрессией». Пример Азербайджана должен служить уроком для Грузии о том, к чему может привести автократический поворот, что, в свою очередь, выразилось в почти полном разрушении демократических институтов. Последнее десятилетие в Грузии характеризуется ограничением политической конкуренции, верховенства права, свободы политического слова и объединений, что является показателем медленной, но стабильной конституционной «ретрогрессии». Следующей целью становится политический дискурс и ассоциации. Первые шаги к ограничению этих свобод уже были сделаны через принятие закона об «иностранных агентах». Если «Грузинская мечта» победит на следующих выборах, она, вероятно, еще больше ужесточит контроль над политическим дискурсом и ассоциациями.

Этот курс внутренней политики, направленный на авторитаризм, также отражается на внешней политике. Азербайджан, который годами балансировал между Россией и Западом, значительно сократил прозападную риторику после войны в Карабахе в 2020 году и вторжения России в Украину. В результате антизападная риторика усилилась несмотря на то, что экономика Азербайджана зависела от торговли нефтью с Европейским Союзом и минимально зависела от России. Однако символическая привязанность к авторитарным режимам, по-видимому, способствует заметному изменению внешнеполитической ориентации.

Грузия, похоже, идет по тому же пути. В отличие от Азербайджана, исторически Грузия всегда придерживалась сильного курса на Запад, что в конечном итоге привело к получению статуса кандидата в члены Европейского Союза. Однако, вопреки ожиданиям, правящая партия поставила этот статус под угрозу, выдвинув ярко выраженную антизападную риторику, которая включает в себя изобретение теории заговора о «глобальной партии войны», якобы контролирующей политиков по всему миру, особенно грузинскую оппозицию. Эта «партия», а не Россия, якобы является причиной войны в Украине и пытается втянуть Грузию в войну, открыв «второй фронт». Постепенно «Грузинская мечта» также продемонстрировала различные примеры нормализации отношений с Россией, такие как восстановление прямых рейсов, смягчение агрессивной риторики и значительное увеличение торговых связей. Кроме того, текущая внешняя политика Грузии не ограничивается только углублением отношений с Россией, но и с другими авторитарными государствами, что символически важно для укрепления власти, например, усиление экономических связей с Китаем.

Следует отметить, что в последнее время Азербайджан открыто поддерживает «Грузинскую мечту». Азербайджанские официальные лица на мероприятиях в Болниси публично призвали грузинских азербайджанцев поддержать «Грузинскую мечту». Очевидно, что Азербайджану нужна авторитарная Грузия так же, как Иванишвили и «Грузинской мечте» нужны Азербайджан, Россия, Китай и Турция.

Тем не менее, окончательное решение зависит от грузинского народа, от последней и часто забываемой оси демократии. Однако существует реальный вызов: народ Грузии находится под влиянием популистской риторики «Грузинской мечты», основанной на «глобальной партии войны» и традиционных ценностях.

В Азербайджане десятилетиями граждане находятся под влиянием националистической и реваншистской риторики, что привело ко второму Карабахскому конфликту и борьбе с врагом под именем стабильности, продолжающейся по сей день. В результате свободы нарушаются, социальное и экономическое положение ухудшается, и наши жизни и умы отравляются иллюзией величия страны.