• Перевод на русский язык: Роланд Раики

Введение

Азербайджанцы в основном говорят на азербайджанском языке, который принадлежит к широкой семье тюркских языков, и лингвистически наиболее близок к туркменскому на востоке и анатолийскому турецкому на западе. Исторически территориальный ареал Азербайджана охватывал Южный Кавказ и Северо-Иранское плато. По современным политическим границам азербайджанцы сегодня проживают в Азербайджане, северном Иране, восточной Грузии, юге России и восточной Турции, не считая диаспоры по всему миру. Что касается наименования, используются различные этнонимы, включая «азербайджанец». Эта идентичность имеет гражданскую коннотацию, выходящую за пределы этнолингвистических границ, и включает всех граждан Азербайджанской Республики. Другие термины включают «азери», «турок» и «туркмен». Исторически экзонимы, такие как «кавказские татары» или просто «татары», использовались русской имперской администрацией, хотя в тот же период местное население называло себя «мусульманами» или «магометанами» (Altstadt, 1992). Для ясности и избежания путаницы в данной статье лучше использовать термин «азербайджанцы», даже при обсуждении исторического контекста.

В современном понимании происхождение азербайджанской нации связано с поздним периодом национальных движений в Европе. Этот процесс достиг своей кульминации в мае 1918 года, когда независимый Азербайджан впервые появился на политической карте мира. Хотя он просуществовал недолгое время, это было важным достижением в определении национальных границ, чего ранее не было.

В статье рассматриваются три основные эпохи формирования азербайджанской нации. Первая эпоха сосредоточена на возникновении национальной концепции, которая завершилась созданием национального государства. Вторая эпоха охватывает период, когда национальные границы были определены и сохранены внутри Советского Союза. Третья эпоха рассматривает подъем независимого азербайджанского государства на фоне конфликта с Арменией.

Первая эпоха: Азербайджан между империей и независимостью

В 1828 году граница между Российской империей и Ираном была проведена по реке Аракс, что включало пересечение турко-мусульманского населения региона - позже известного как азербайджанцы - с тремя имперскими центрами силы - османами, иранцами и русскими. С укреплением политических границ азербайджанцы оказались между двумя противостоящими мета-системами, которые определили их будущие национальные проекты.

В Османской империи общие лингвистические (тюркские) и религиозные (исламские) связи оставляли мало места для независимой азербайджанской идентичности. Единственным реальным различием между азербайджанцами и турками был шиизм, этнолингвистические связи между ними были стерты. Когда Османская империя начала проект модернизации для прекращения дисфункции государства, шиитское тюркское население Восточной Анатолии (азербайджанцы) в значительной степени оказалось в «тюрко-исламском национальном пространстве». Этот процесс особенно ускорился с приходом к власти младотурков в 1908 году. Они использовали демографию в качестве инструмента социальной инженерии, оправдания насилия и массовых переселений населения, чтобы реструктурировать мультиконфессиональное пространство Анатолии (Suny, 2015).

Похожая динамика наблюдалась и в Иране при Каджарах. В иранском государстве шиитская элита использовала тюркский язык в качестве второго языка наряду с персидским - следует учитывать, что тюркская элита была основным управляющим звеном до периода Пехлеви — это положение отражало османский случай (Keddie, 2006; Atabaki, 2000). Тюркоязычное население в Иране было поглощено более широким национальным пространством Ирана. Несмотря на то, что лингвистические границы между персами и тюркоязычными были более четкими, чем в Анатолии, долгая история Ирана как тюркско-персидского единого государства препятствовала возникновению сильного антагонизма между этими двумя группами (Ashraf, 2011).

Для сравнения, азербайджанцы оказались в совершенно иной ситуации под русским управлением. Российская экспансия на север от реки Аракс - где позднее была создана Азербайджанская Республика - рассматривала азербайджанцев в имперской мета-системе как представителей враждебной мета-системы ислама (Kappeler, 2001). В то время как Россия пыталась представить себя новым «Римом» через защиту восточных христиан, победы над Ираном (1813, 1828) и Османской империей (1929) дали возможность переселить значительную часть населения в соответствии с ее политикой (Layton, 1994). Многие мусульмане были депортированы в Османскую Турцию и Иран, а большинство христиан нашли убежище на российском Кавказе (Bournoutian, 2020).

В современном азербайджанском национальном нарративе вторжение русских и последующие демографические изменения рассматриваются как часть явной имперской гранд-стратегии, целью которой было вытеснение местных мусульман и освобождение пространства для будущего христианского населения (Broers, 2019). Хотя, конечно, это было значительное демографическое изменение в конкретных местах, этот взгляд часто упускает из виду ранние переселения населения, например, такие как во времена османо-сефевидских войн в 17 веке, что во многом подпитывается современной политической перспективой (Broers, 2019).

Русское ярмо, как его называют многие азербайджанцы, принесло не только демографические изменения, но и структурное развитие, которое в конечном итоге проложило путь к формированию азербайджанского национального государства. Возможно, самым значительным вкладом в это развитие стала индустриализация нефтяной промышленности на Апшеронском полуострове, которая превратила Баку из небольшого приморского города с немногочисленным населением в многонациональный центр международного значения (Swietochowski, 1985). Уже в начале века Баку играл в мировой экономике роль, сопоставимую с сегодняшними Чикаго или Дубаем. Быстрая индустриализация способствовала беспрецедентной миграционной волне, привлекая не только крупных инвесторов, таких как Нобели, Рокфеллеры и Ротшильды, но и многонациональную рабочую силу, включая азербайджанцев из дальнего Ирана (Cronin, 2010).

Индустриальный бум Баку, в сочетании с российскими аграрными реформами XIX века, разрушил давний феодальный порядок и ускорил формирование местной городской мусульманской интеллигенции. Первоначально они сотрудничали с империей, чтобы укрепить своё правление. Однако эта восходящая социальная группа со временем стала крайне антагонистически настроенной по отношению к имперской власти, чтобы добиться автономии и распространить своё влияние на родственные группы в Южном Кавказе (Swietochowski, 1985). Местная элита ещё больше укрепилась, когда империя вступила в завершающий этап своего существования.

Переломным моментом стала русско-японская война. Поражение России создало новый политический вакуум, который новые политические акторы с энтузиазмом использовали, ставя под сомнение когда-то непоколебимый имперский контроль. На Кавказе новая политическая конфронтация между бакинскими армянами и азербайджанцами приняла форму насильственного конфликта и привела к этнополитическому противостоянию, которое продолжалось десятилетиями. Столкновения, начавшиеся в 1905 году, были вызваны классовым конфликтом между армянской и азербайджанской интеллигенцией, целью которой было изменить экономический баланс силы на бакинских нефтяных полях (Swietochowski, 1985). Насилие быстро распространилось на другие города, такие как Нахичевань, Шуша и Гянджа, где армяне и азербайджанцы мирно сосуществовали. Армяно-азербайджанские столкновения 1905 года, часто называемые столкновениями между армянами и татарами, привели к многочисленным жертвам и оставили память о внутреннем коммунальном антагонизме.

Новый цикл насилия начался вскоре после этого. Первая мировая война принесла невиданные кровопролития в Анатолии и северном Иране, множество групп было вынуждено бежать на Кавказ, чтобы избежать преследований и резни. Еще раз, Кавказ стал ареной глобального имперского конфликта. Несмотря на территориальные успехи России на Кавказском фронте, внутренние беспорядки привели к распаду Российской империи. В возникшем хаосе стремление Азербайджана создать независимое национальное единство, которое уже набрало обороты до войны, приобрело интенсивный характер. Азербайджанские интеллектуалы вместе с армянскими и грузинскими единомышленниками обсуждали различные политические модели, от общей панкавказской державы до полной независимости (Brisku, Blauvelt, 2021). В конечном итоге желание отделения взяло верх.

В мае 1918 года политическая карта Южного Кавказа претерпела беспрецедентные изменения. Сначала Грузия, затем Армения, и наконец Азербайджан объявили о своей независимости от распавшейся Российской империи. Эти новые государства были созданы по образцу европейских либеральных национальных государств, однако у них не было возможности установить контроль над территориями, на которые они претендовали. Эта слабость заставила их искать внешнюю поддержку, что рассматривалось как единственный надежный способ выживания.

В Азербайджане периоду независимости предшествовали массовые убийства мусульман в Баку и других частях, совершенные небольшой правящей группой большевиков при поддержке вооруженных сил дашнаков. Чтобы восстановить контроль над Баку, самым важным политическим и экономическим центром региона, азербайджанское правительство обратилось за помощью к Османской империи. Османская элита, залечивавшая раны после поражений на Балканах и в Месопотамии, благосклонно отнеслась к этой просьбе. Они увидели в этом возможность добиться военных успехов и потенциально расшириться в сторону Туркестана (современная Центральная Азия), поддерживая независимость Азербайджана (Shaw, 1977).

Тем не менее, поддержка со стороны османов не была ни масштабной, ни долгосрочной. Поражение в Первой мировой войне заставило Османскую империю отступить. Вскоре издалека пришла новая имперская сила — Великобритания. Сначала элита, поддерживающая независимость Азербайджана, встретила появление британцев с обеспокоенностью и недоверием, поскольку британцы воспринимали азербайджанцев как группу, симпатизирующую османам (Swietochowski, 1985). Однако, осознав, что империя слишком обширна и не имеет достаточных ресурсов для полного контроля, британцы постепенно начали признавать фактическую независимость Азербайджана.

Тем не менее, короткий период оптимизма быстро закончился. Первая Азербайджанская Республика потерпела неудачу в установлении контроля над признанными территориями, достижении полного международного признания и создании необходимых союзов для защиты от российских монархистов и большевистских сил. Все эти усилия провалились, и уже в апреле 1920 года Баку пал в борьбе с большевиками. В результате была основана Советская Республика Азербайджан.

Этот первый период стал свидетелем нового начала, сопровождаемого быстрыми изменениями — от демографических сдвигов до общественной трансформации. Баку превратился в главный экономический центр глобального значения, что способствовало появлению новой азербайджанской городской элиты, воспринявшей западные идеи о нации и государственности. Два цикла насилия между армянами и азербайджанцами — в 1905–1906 и затем в 1918–1920 годах — ещё больше укрепили корни этнополитического антагонизма, которые вскоре дали плоды. Создание Первой Азербайджанской Республики, хотя и на короткое время, стало вершиной этого первого этапа и его кульминацией.

Вторая эпоха: Советский Азербайджан

Однозначная, бинарная интерпретация советской национальной политики фундаментально ошибочна. Эти политики различались не только в зависимости от режимов, но и находились под влиянием различных факторов, включая геополитическое положение и геоэкономические императивы. Распространенное ошибочное мнение основано на предположении, что отказ коммунизма от этноцентрического национализма означает полное игнорирование национальных идентичностей. Однако быть антинационалистом не означает быть противником национальности. В действительности советская национальная политика содействовала "дружбе народов" в рамках более широкой советской идентичности (homo sovieticus), одновременно создавая отличительные - часто насильственно установленные - национальные границы для титульных наций в каждой республике.

Более того, в таких многоэтнических регионах, как Азербайджан, где насчитывается около 30 этноконфессиональных групп, процесс строительства национального государства характеризовался общими, но независимыми динамиками: национальное пространство, определенное для титульной нации, было создано таким образом, чтобы сосуществование было возможным и для других этнических меньшинств в общем национальном пространстве, создавая тем самым двухуровневый территориальный хабитус.

Завоевание Кавказа Советским Союзом стало серьезным вызовом для большевиков, поскольку требовало усилий по территориализации трех составляющих наций (Saparov, 2014). Основной проблемой было непреодолимое наследие конфликта между Арменией и Азербайджаном по поводу трех спорных территорий: Нахичевань, Зангезур и Карабах. В Нахичевани степень территориальной автономии в Советском Азербайджане в значительной степени была создана в результате геополитического давления кемалистской Турции. В Зангезуре регион был разделен, часть, населенная армянами, присоединилась к Советской Армении, а большинство мусульманских территорий вошло в состав Советского Азербайджана. Статус Карабаха, несмотря на территориальную реорганизацию, был решен созданием Нагорно-Карабахской автономной области в Советском Азербайджане, где преобладало армянское население (Saparov, 2014).

Согласно концепции Ленина, Азербайджан был «маяком Востока» и рассматривался как потенциальный форпост для экспорта коммунизма в Западную Азию (Swietochowski, 1985). В соответствии с этим видением в декабре 1920 года в Баку был созван Конгресс народов Востока. Этот период характеризовался значительной степенью автономии для местных азербайджанских большевиков. Однако эта автономия начала разрушаться после того, как Советский Союз под руководством Сталина принял курс на великорусский шовинизм. Политические чистки 1930-х годов оказали разрушительное воздействие на азербайджанскую интеллигенцию, включая тех, кто первоначально поддерживал интервенцию большевиков в 1920 году. Многих из них судили на показательных процессах.

Видение Советского Азербайджана как «маяка Востока» быстро утратило свою релевантность. В этот период советский режим предпринял конкретные шаги для изоляции Советского Азербайджана от его соседей, особенно от Турции и Ирана (Altstadt, 1992). Эта стратегия имела два аспекта: во-первых, термин «азербайджанец» был институционализирован, чтобы отличать его от термина «тюрк», а азербайджанский язык был реорганизован на основе славянской письменности — кириллицы, что успешно отдаляло Азербайджан от более широкого тюркского и исламского мира.

После того как волна Второй мировой войны повернулась в их пользу, в Москве осознали, что имеют уникальную возможность пересмотреть свою политическую географию, особенно в Южном Кавказе. Эти изменения открыли путь для советских амбиций превратить Кавказ в новый рубеж, где Азербайджан стал бы новым маяком, но уже не для Западной Азии. Советский Азербайджан стал центральным элементом советских усилий по влиянию на азербайджанцев в Северном Иране — регионе, оккупированном на раннем этапе войны для защиты маршрутов снабжения, но также рассматривавшемся как потенциальная сфера советской территориальной экспансии (Hasanli, 2014).

После поражения нацистов в 1945 году Москва поддержала создание Народного правительства Азербайджана для иранских азербайджанцев. Это было важным моментом для советской азербайджанской элиты, некоторые из которой избежали большого террора только для того, чтобы сыграть новую роль в амбициозном эксперименте по строительству новой нации за пределами советских границ. Однако этот проект требовал гораздо большего, чем создание государства; согласно этому проекту, требовалась институционализация этноцентризма во всех сферах жизни - от языковой политики до управления и экономики - в той метасистеме, которая формально подавляла этноцентризм. Если кратко, кризис в Азербайджане 1946 года, часто называемый первой конфронтацией Холодной войны, заставил Советский Союз отступить, поддавшись англо-американскому давлению, и отказаться от своих амбиций по сепаратистскому эксперименту в Северном Иране (Hasanli, 2014).

Хотя эксперимент был кратковременным, его последствия будут сопровождать Советский Азербайджан на протяжении десятилетий. Смерть Сталина открыла двери для изменения политики террора и способствовала восхождению более автономной и национальной элиты. Автономия позволила Советской Азербайджанской Республике  следовать более открыто националистической траектории, подобно соседним Грузии и Армении (Broers, 2019).

Тезис "потерянной родины" в Иранском Азербайджане стал постоянным мотивом и определял национальную повестку дня советского азербайджанского руководства. Однако это стремление вскоре было затенено более ощутимым кризисом: возникновением конфликта в Нагорном Карабахе — регионе, который до этих событий занимал незначительное место и считался мало важным с точки зрения этнополитического влияния для большинства азербайджанцев.

Третья эпоха: Азербайджан между войной и независимостью

Сепаратистское движение в Нагорном Карабахе началось в 1988 году и быстро переросло в насильственные межобщинные столкновения, которые потрясли советскую Армению и советский Азербайджан. В течение следующих четырех лет, параллельно с распадом Советского Союза, конфликты привели к насильственному переселению около полумиллиона человек с обеих сторон — армян из Азербайджана в Армению и азербайджанцев из Армении в Азербайджан (De Waal, 2003). После того как обе республики практически «избавились» от этнических меньшинств в своем населении, конфликт стал сосредотачиваться непосредственно на Нагорном Карабахе, где всё ещё сохранялись элементы совместного сосуществования.

Первая карабахская война, начавшаяся в 1991 году, завершилась в мае 1994 года убедительной победой Армении. Азербайджан потерял контроль не только над Нагорным Карабахом, но и над семью прилегающими регионами, что привело к дополнительному переселению 650 тысяч человек, в основном этнических азербайджанцев (De Waal, 2003).

Азербайджанское государство возникло из пепла сокрушительного поражения, а потеря Карабаха стала новым серьезным вызовом. Неразрешенный конфликт с Арменией оказал влияние на фундамент азербайджанской идентичности в такой степени, что можно утверждать, что сам конфликт стал определяющим элементом понимания национальности. После прекращения мирного процесса Армения отказалась возвращать оккупированные территории, а коммуникация между Арменией и Азербайджаном снизилась до минимума, что привело к тому, что национальная мечта Азербайджана все больше строилась на важности изменения результатов первой войны, которая повсеместно воспринималась как несправедливая и нелегитимная.

Во внешней политике в 1992-1993 годах видение президента Абульфаза Эльчибея основывалось на великом тюркском единстве, он надеялся на политическую и, возможно, военную поддержку Турции в случае конфликта с Арменией. Однако эта стратегия не оправдалась. Помимо того, что Турция не смогла оказать должную помощь, этот вопрос вызвал тревогу в Иране, поскольку это могло привести к распространению пан-тюркских сентиментов среди их многочисленного азербайджанского населения, более того, этот вопрос также вызывал беспокойство в России. Растущие тесные связи Азербайджана с Турцией, членом НАТО, рассматривались как геополитическая угроза.

Пантюркская ориентация Эльчибея привела к кризису идентичности внутри страны. Попытки возрождения терминологии «турок» в азербайджанской идентичности и языке были направлены на замещение политики изоляции Азербайджана от несоветских соседей, установленной в сталинский период. Однако это встретило сопротивление со стороны нетюркских этнических групп. В регионах, населённых этническими меньшинствами, начались просепаратистские движения. Тем не менее остаётся сложным определить, были ли это массовые социальные движения, требовавшие расширения прав, или же попытки местных активистов использовать этнолингвистические различия в своих интересах (De Waal, 2003).

В 1993 году, вскоре после прихода к власти Гейдара Алиева, пан-тюркская ориентация была отвергнута. Алиев изменил национальную политику Эльчибея, отвергнув любые автономные стремления в пользу пан-азербайджанского подхода, который включал два уровня: всех индивидов, независимо от их этноконфессионального происхождения, в пределах территориальных границ Азербайджана, и этнических азербайджанцев, проживающих в стране и за ее пределами (Broers, 2019).

Конфликт с Арменией пронизан так называемой «борьбой историй», в рамках которой обе стороны выстроили конкурирующие исторические нарративы для легитимации своих территориальных и политических претензий. В Азербайджане сформировались две доминирующие историографические школы, достигшие высокого уровня институционализации, что, в свою очередь, усиливает общий контекст конфликта. Первая школа относится к кавказско-албанскому направлению, утверждающему, что армяне, особенно проживающие в Нагорном Карабахе, являются потомками ассимилированных кавказских албанцев. Эта школа стремится присвоить христианское прошлое региона, связывая его с религиозным и культурным наследием кавказских албанцев, считающихся предками современных азербайджанцев. Таким образом, она ставит под сомнение исторические притязания Армении на Карабах, рассматривая армян как поздних колониальных переселенцев, ассимилировавшихся с коренным доармянским христианским населением (Broers, 2019).

Вторая историографическая школа вращается вокруг концепции «Западного Азербайджана», которая, опираясь на исторические аргументы о мусульманском большинстве в регионе в XIX веке, выдвигает претензии на территорию современной Армении, включая столицу — Ереван. Этот нарратив ещё больше запутан в контексте широкой интерпретации российской имперской интервенции, согласно которой демографические изменения в период российской экспансии стали результатом насильственного переселения азербайджанцев. Это, в свою очередь, создало условия для основания Армении как «нового колониального» государства. Представление текущего территориального положения Армении как нелегитимного и как результата имперских манипуляций формирует основу для сепаратистских устремлений и намекает на возможность существования «Большого Азербайджана», включающего части современной территории Армении (Broers, 2019).

Борьба разворачивается не только в истории: политические протагонисты в обеих странах используют бесконечное военное противостояние как оружие для усиления внутренней легитимности, представляя конфликт не только как территориальный спор, но и как вопрос экзистенциального выживания. Этнонационалистическая риторика получила большее распространение в политическом дискурсе, что маргинализировало альтернативные нарративы. Вслед за этим обе стороны значительно расширили военные закупки и коллективную милитаризацию. Доходы от нефтегазового сектора значительно увеличили военные расходы Азербайджана, и эта военная мощь повлияла на нарративы, воспринимающие конфликт как игру с нулевой суммой, где сила и сдерживание рассматриваются как предпосылки национальной безопасности.

В 2020 году Азербайджан достиг своей давней цели и восстановил контроль над оккупированными территориями. Позже, в сентябре 2023 года, восстановив контроль над оставшейся частью Нагорного Карабаха, началось массовое переселение армянского населения региона в Армению. Армяно-азербайджанское этнотерриториальное противостояние, которое длится примерно столетие, достигло той точки, когда оба национальных государства стали этнически гомогенными, и внутри их контролируемых границ больше не живут представители противоположных групп. По сути, конфликт между Арменией и Азербайджаном - это история насильственного переселения, существования с эксклюзивными национальными границами, в основе которых лежит уничтожение "другого".

Третья эпоха началась после того, как Азербайджан вступил в конфликт со своим соседом Арменией по вопросу Нагорного Карабаха. Первая война закончилась значительным поражением для Азербайджана, за которым последовала значительная гуманитарная катастрофа, которая повлияла на всю социальную структуру обеих стран. Рост этнонационалистических и милитаристских настроений, сопровождающийся расширением и укреплением репрессивного государственного аппарата, поддерживаемого значительными ресурсами, поступающими в Азербайджан, открыл путь ко второй войне. Вторая война, как и военные наступления 2023 года, привела к массовому переселению и значительным потерям для Армении и армянского населения. Таким образом, завершилась третья эпоха, и Армения и Азербайджан переходят в посткарабахскую эпоху, насильственный процесс национального строительства сопровождался гуманитарными жертвами и переселением одного миллиона человек. Начнется ли четвертая эпоха и какую форму она примет, остается загадкой.

Резюме

Три эпохи азербайджанской нации рассказывают об империях, нефти и войне, поскольку это века имперских соперничеств, конфликтов и борьбы за выживание в нестабильной геополитической обстановке. Столетний конфликт между армянами и азербайджанцами не является изолированным случаем, а является частью более широкой исторической траектории, на которую повлияли крупные метаструктуры. Эти процессы характеризовались борьбой за национальные идентичности, часто с использованием антагонистических средств, направленных на создание национального единства в регионе, который исторически был подвержен фрагментации и внешним вмешательствам. Появление идеи национального государства на Кавказе разрушило сложившуюся на протяжении веков лингвистическую и конфессиональную мозаику региона.

Азербайджанская идентичность возникла на пересечении имперских конфликтов России, Османской империи и Ирана. В 1918 году становление Азербайджана как национального государства было определено многовековым имперским доминированием, процессом, который в конечном итоге оказался контрпродуктивным. Советский период значительно определил территориальные контуры Азербайджана, а также советская национальная политика через делимитацию и контролируемую автономию укрепила уникальные национальные идентичности. Кроме того, небольшой советский эксперимент в Северном Иране оказал долгосрочный эффект, способствуя формированию более националистической азербайджанской идентичности в противовес советской системе «дружбы народов».

Азербайджан добился независимости после унизительного поражения, что полностью трансформировало национальный проект в институционализированный антагонизм против "других". Антагонизм проявлялся в различных формах, от националистических историографических нарративов до усиленного милитаризма. Азербайджанская "мечта" осуществилась в 2020 и 2023 годах на фоне масштабных страданий армян в последние годы насильственного цикла армяно-азербайджанского конфликта. Территориальные претензии, по-видимому, были урегулированы на некоторое время. Принудительные переселения, потери и наследие межэтнической вражды будут продолжать определять будущее региона. Создание этнически гомогенных пространств в Армении и Азербайджане указывает на то, что, несмотря на прекращение крупномасштабного конфликта, перспективы примирения остаются неясными.