• Перевод на русский язык: Роланд Раики

Центр социальной справедливости предлагает цикл интервью с политиками, государственными служащими и дипломатами, которые несколько лет назад входили в состав коалиционного правительства. На этот раз они поделятся своими выводами, наблюдениями и рассуждениями о внешнеполитическом курсе «Грузинской мечты», причинах и логике ее антиевропейского поворота.

В представленном интервью бывший государственный министр по вопросам примирения и гражданской интеграции Паата Закареишвили отвечает на вопросы Центра социальной справедливости. Паата Закареишвили вошел в коалиционное правительство «Грузинской мечты» в 2012 году от Республиканской партии и занимал должность государственного министра в 2012-2016 годах. В 2016 году Паата Закареишвили вместе с другим «республиканским» министром — Тиной Хидашели (занимавшей на тот момент должность министра обороны) подали в отставку.

1. С каких пор во внешней политике "Грузинской мечты" наблюдается радикальный антизападный поворот и каково системное объяснение этому?

Когда я был членом Республиканской партии, у нас в партии постоянно были сомнения и переживания по поводу того, ведет ли Иванишвили российскую игру. У нас был постоянный страх, что он что-то скрывает, но доказательств этого у нас не было. Лично для меня его внезапное появление в грузинской политике было неубедительным. В английском языке есть выражение Dark Horse (Темная лошадка). Именно так в грузинской политике появился Бидзина Иванишвили. Ее имя мы слышали только издалека, даже не знали, как он выглядит. И первый вопрос для меня был: откуда конкретно взялся тот, кто открыто выступал против Саакашвили. Саакашвили был правителем, ориентированным на Запад, который был подотчетен Западу и боролся против России. Саакашвили был однозначно антироссийским правителем, против которого воевала Россия. Соответственно, когда Иванишвили появился и выступил против Саакашвили, у меня, естественно, возник вопрос, является ли он частью российского проекта. Хотя этот человек был нам совершенно неизвестен. Позже, когда мы это проанализировали, мы поняли, что его приход в политику был хорошо срежиссированным сценарием. Он потихоньку готовил для этого социальный капитал: что-то строил, помогал интеллигенции, финансировал строительство и восстановление церквей, вышел с хорошо подготовленной пиар-кампанией и таким образом противостоял Саакашвили. Иванишвили не был политическим деятелем, который из-за чего-то злился на правительство Саакашвили и поэтому перешел в оппозицию. На мой взгляд, Иванишвили готовил свой приход к власти много лет. Из-за этого я боялся, что это может быть сила, пришедшая из России. Но доказательств у меня не было.

Помню один случай, когда Иванишвили был премьер-министром, раз в год проводилось совещание правительства с дипломатами, на котором мы давали дипломатам своеобразный отчет об успехах и прогрессе внешней политики. В то время я был государственным министром, а Майя Панджикидзе - министром иностранных дел. В нашем докладе мы оба говорили о направлении членства в НАТО. После доклада Иванишвили позвал меня к себе и спросил: "Паата, если ты так много говоришь о НАТО, веришь ли ты, что они нас примут? "? Я ему сказал, что сейчас никаких признаков этого нет. Из-за этого случилась война 2008 года, тогда шансы на наше присоединение были велики. Но если мы не будем об этом говорить, то о чем нам говорить? Это наше направление, и слова политиков имеют свою силу. Выступление политика — это зачастую полдела, поэтому говорить необходимо. Он мне ответил: Подумай хорошенько, хорошенько подумай над своей речью. Если нас не примут в НАТО, не обманывай людей... Про Евросоюз он тогда ничего не сказал. Меня тогда это заявление обеспокоило, и я задумался. Хотя он говорил со мной доброжелательно, а не запрещающе, эта его позиция все равно наводила на размышления.

Понятно, что Иванишвили пытался удержать власть с помощью демократических сил: например, Республиканской партии, Ираклия Аласания – Свободных демократов. Он изначально собирал либеральных людей, Аласания был министром обороны, потом в какой-то момент его сменила Тина Хидашели, я все время был на этой должности, Бука Петриашвили был государственным министром по вопросам европейской интеграции. Он с самого начала создал проевропейский антураж. Однако это наша коллаборация не могло продолжаться долго, потому что наша политика и цели больше не совпадали. Так Иванишвили потом заменил нас на Кобахидзе, Мдинарадзе и других.

Всегда были небольшие признаки пророссийской риторики. Например, когда Россия прокладывала колючую проволоку, а мы выступали с жесткой оценкой (хотя мы получали критику со стороны оппозиции, потому что они требовали от нас большего), Иванишвили заявил, что не надо шуметь из - за этой проволоки, что шум не пойдет на пользу делу. У меня было ощущение, что Иванишвили постоянно ждал, что Россия прекратит эти действия. Как будто он разговаривал с кем-то там, и Россия обещала, что подобное больше не повторится. У него было ощущение, что Россия должна быть умеренной по отношению к Грузии, потому что Грузия вела себя корректно. Поэтому он, похоже, каждый раз был удивлён, когда происходил очередной случай "бордеризации". Бидзина Иванишвили никогда не говорил, что у нее есть контакты с Москвой, но у него были ожидания, что Москва поведет себя лучше.

Более явные признаки антизападной и пророссийской риторики можно увидеть в начале войны в Украине в 2022 году, когда правительство «Грузинской мечты» демонстративно начало антизападную пропаганду. До этого была осторожность, а после начала войны их позиция прояснилась, переход на российские позиции ярко проявился в пропаганде, заявлениях и действиях.

2. Если ретроспективно оценить внешнюю политику «Грузинской мечты», где вы видите самые серьезные ошибки? Было бы хорошо, если бы вы вспомнили конкретные истории, наблюдения и поделились своими доводами.

На мой взгляд, самое худшее, что они сделали за этот период, — это создали легенды и ложь о том, что кто-то с Запада принуждает нас вступить в войну. Это однозначная и очевидная ложь, потому что Западу не нужна война с Россией на Кавказе, это было абсурдное обвинение, как будто Россия не хочет войны, а Запад подталкивает нас к войне. Если Россия хочет войны с Грузией, она легко найдет для нее основания. Главная задача России – чтобы Грузия не идентифицировала себя с Украиной и не говорила, что мы вместе с Украиной являемся жертвами российской агрессии. Поэтому он использует нарратив о том, что Саакашвили - сумасшедший, Зеленский - наркоман и нацист, а он, как воплощение благородства, защищает абхазов, осетин и жителей Донбасса от Саакашвили и Зеленского.

В своем последнем выступлении 29 апреля Иванишвили углубился и обвинил Запад в войне 2008 года и войне в Украине, как будто партия глобальной войны натравила нас против России в 2008 году и сумела сделать то же самое в Украине.

Эта антизападная риторика продолжилась в действиях, Грузия не ввела санкции против России, экономическая выгода от этого не так велика, как заметны политические потери. Очевидно, что для меня непринятие санкций имеет скорее политический характер, чем экономический.

Главная задача "мечты" - сохранить власть с учетом интересов России, которые в основном выражаются в отказе Грузии от западной демократии.

Грузия не имеет дипломатических отношений с Россией, не является ни членом СНГ, ни членом Евразийского союза, Грузия не имеет никаких институциональных или юридических обязательств перед Россией. Поэтому политические шаги Грузии, соответствующие интересам России, носят исключительно добровольный характер и основаны на ее собственной инициативе. Армения, например, взяла на себя такие обязательства, часть которых уже не выполняет, и получает соответствующие предупреждения от России и Белоруссии. Несмотря на отсутствие таких обязательств, грузинское правительство все еще пытается вписаться в общероссийский контекст.

Совершенно неоправданно, что «Грузинская мечта» избегает последовательных, систематических шагов в направлении НАТО и Европейского Союза. Процесс вступления в НАТО полностью приостановлен. Мы прекратили проактивную политику в отношении НАТО и оставили только реактивную. Они продолжали предпринимать шаги к либерализации визового режима, потому что это было им необходимо, поскольку граждане имели прямой контакт с благами Евросоюза, и в то же время большая часть граждан хотела покинуть Грузию легитимным путем. Вы, наверное, помните, что Иванишвили принципиально пообещал грузинскому обществу, что правительство «Грузинской мечты» поможет заинтересованным гражданам легко уехать на работу за границу. Я не исключаю, что самый большой удар по "Грузинской мечте" нанесет ЕС, если он приостановит безвизовый режим для граждан Грузии на 6 месяцев. Я до сих пор удивляюсь, почему «Грузинская мечта» внесла изменения в Конституцию в виде 78-й статьи о НАТО-ЕС. Это началось в 2016 году, когда мы были в коалиции, а когда мы вышли, тогда они внесли эти изменения в конституцию. До сих пор не могу понять, почему они это сделали. Это был правильный поступок, но теперь я уверен, что они сожалеют об этом. Теперь они будут рады, если добьются успеха, и снимут свой кандидатский статус, если не начнут переговоры о членстве.

3. Как бы вы охарактеризовали динамику отношений правительства "Грузинской мечты" с Россией? Как «политика нераздражения» и нормализации отношений с Россией превратилась в политику открытой лояльности по отношению к России?

Отношения «Грузинской мечты» с Россией с самого начала были объявлены политикой осторожности, которую я лично разделял и поддерживал. Я и по сей день считаю, что Национальное движение провело очень грубую, жесткую политику по отношению к России, и агрессивный тон нам не нужен, он нам не принесет пользы, и нам следует смягчить риторику. Я также был соавтором политики осторожности, но эта политика осторожности превратилась в политику улучшения отношений, что было для меня совершенно неприемлемо. Осторожная политика – это не провоцирование удара со стороны государства-оккупанта, но государство, имеющее войска на нашей территории, признает независимость Абхазии и Южной Осетии и так далее. Мы не можем восстановить отношения с ним, пока не закончится оккупация.

Политика, которая перешла от осторожности к улучшению, была для меня красной линией, и этот процесс начался в 2016 году, когда демократические силы покинули «Грузинскую мечту» и коалиция распалась, что произошло потому, что Иванишвили не смог нас подчинить себе. По моему глубокому убеждению, он думал, что мы станем тем, чем стали, например, Кобахидзе, Мдинарадзе, Оханашвили и другие. Поэтому, пока мы были в коалиции, сблизиться с Россией у него не было бы возможности. При нашем участии, например, был подготовлен антидискриминационный закон, мы участвовали в реформе Верховного суда, в реформе местного самоуправления и так далее. Конечно, дела шли не идеально, но мы держали руку на пульсе. В критических ситуациях наше слово имело принципиальное значение, как бы странно это ни казалось с сегодняшней точки зрения, Иванишвили обычно был за реформы, а не против них. В этом видна его фарисейская политика. Факт, что после распада коалиции ситуация изменилась. Мы не смогли дать тех гарантий, которые сегодня дает, например, команда Кобахидзе. Поэтому он понял, что гарантий сохранения власти у нас уже нет, и еще больше привязался к темным силам. Он начал искать другую опору для поддержания правительства. Поэтому до 2016 года политика поворота в сторону России не просматривается. В 2018 году выдвижение Зурабишвили на президентских выборах также было проевропейским шагом, поскольку Зурабишвили была проевропейским кандидатом, «Грузинская мечта» могла выдвинуть более пророссийского кандидата. Однако, на мой взгляд, когда дело дошло до второго тура, он почувствовал негативное настроение избирателей по отношению к «Грузинской мечте». Иванишвили не ожидал, что Зурабишвили или «Грузинская мечта» добьются столь жалких результатов в первом туре. Конечно, тогда все свалили на Зурабишвили, но он уже чувствовал дыхание народа, грузинский народ устал от мечты. Второй тур показал Иванишвили, что его безопасность и гарантии пребывания у власти не являются необратимыми и устойчивыми. Я думаю, именно здесь начинается сближение с Россией. Вот как я бы оценил эту ситуацию. На этот раз Иванишвили собрал людей, которые пойдут на любой шаг ради сохранения своей власти. Эта команда не была защитником демократии, и я думаю, что месседжи поддержки поступали и из России. Тогда окрепли основанные на консервативных ценностях телеканалы «Объектив» и «Альтинфо», в Грузии отчетливо ощущалась консолидация пророссийских идей и нарративов, Россия развернула массированную атаку с пророссийской и антизападной пропагандой, и на этом фоне Иванишвили также стал явно пророссийским.

4. Какие шансы сегодня имеет Грузия с точки зрения внешней политики и безопасности (в том числе с учетом изменившегося регионального контекста) и какие шансы, по вашему мнению, не использует правительство «Грузинской мечты»?

«Грузинская мечта» все еще может радикально изменить свою политику, чтобы воспользоваться имеющимися у нее сегодня возможностями для сохранения своей власти. На мой взгляд, они должны потребовать от России вывода войск и выполнения соглашения, подписанного в 2008 году, должны начать интенсивную работу по переходу к стадии переговоров с Евросоюзом, должны улучшить отношения с Турцией, которая является членом НАТО, и "мечта" может использовать Турцию в целях безопасности и обороны. У нас есть выбор между оккупацией России и добрососедской Турции, члена НАТО. Это не идеальный выбор, но он лучше, учитывая, что шансы на вступление в НАТО на данном этапе невелики. Мы должны открыто заявить, что НАТО нам нужно для безопасности, чтобы защитить себя от российской экспансии, а Евросоюз нам нужен для поддержания гражданских ценностей и демократических институтов. Это надо сделать, но «мечта», конечно, не сделает этого.

Поэтому единственное, что они могут сейчас сделать, - это вовремя и бескровно отказаться от власти.